Мечта - Страница 24

Там она раз и навсегда полюбила море и решила когда-нибудь поселиться на побережье. Ее ушам и издерганной психике шум прибоя был как колыбельная. Она сказала ему:

— Ты ведь богач, Сет, купи мне остров.

— Обязательно, — ответил Сет.

Она никогда не просила его о чем-то, не просила что-то купить или дать, но чувствовала, что если попросит, то он не откажет. От этого было приятно на душе, как Скрудж она знала о своем богатстве, но хранила его и не хотела тратить: «пусть лежит, про запас».

Её перестали раздражать привычки Сета, она стала находить в них свою прелесть. А так как он был единственным у кого такие привычки вообще были, то это ставило его просто в другой ряд: есть все люди и есть Сет. Ей смешно было думать о нем, она научилась подсмеиваться над ним, но его, казалось, не задевает это. Единственное, что его трогало, это напоминание о том, что ему все досталось готовым, что он ничего сам не достиг. Фэй нашла его больное место и, время от времени, сама не зная зачем, его туда ударяла. Она видела, что в такие моменты он ее почти ненавидит, но ничего не могла с собой поделать. Она называла его богатым мамочкиным сыночком, и эти слова прицепились к ней, как присказка, она порой и не хотела, а говорила это. Потом ей приходилось заглаживать свою вину, выполняя его самые неуемные фантазии, но Фэй и не была против. Все это было какой-то игрой, не серьезной, без четких правил, но играть нравилось обоим.

Ей было все время интересно, что он чувствует. Испытывает ли страх? Неуверенность? Эмоции? Какие у него, черт побери, бывают эмоции? Она понимала, что он не может быть их лишен, что он просто умеет держать себя в руках, но из-за этого хотелось вывести его из себя. Посмотреть, как он взбесится, что-то швырнет, выругается нецензурным словом. Вполне вероятно, что он другой человек, когда ведет дела (ведет ли?), общается с другими людьми (общается ли?). Она нашла множество заметок в газете о нем, но ничего конкретного там не говорилось. Ходил, ездил, купил, делал… Кто-то совсем безликий, чужой, не Сет…

Она не знала, что он делает, когда он не с ней, а он не хотел говорить. Это обижало ее, ей казалось, что он считает ее недостойной знать его дела, знать хоть что-то, что приблизило бы ее к его миру. Она не подавала вида, но перестала и пытаться узнать у него что-то. Были только они здесь и сейчас и больше ничего. Ни прошлого, ни будущего. Иногда, правда, когда он выпивал лишнего, он мог начать говорить что-то о родителях, об ответственности его перед кланом, но потом Фэй видела, что ему неудобно за то, что он говорил это, поэтому она научилась делать вид, будто ничего не было, или она не помнит.

Фэй продолжала писать свой дневник. Характер написанного очень изменился: мрачные мысли ее не посещали, только представление светлого будущего. Правда, в нем совсем не было ни Пита, ни Сета. Она ждала окончания колледжа и того что уедет, казалось даже не задумываясь над тем, что потеряет. Она думала только о том, что приобретёт независимость. Ведь не поедут же они с ней, поэтому она откинула будущее с ними, с легкостью девятнадцатилетней девушки, у которой вся жизнь впереди. Впереди были только радостные волнения и хлопоты. Впереди было будущее, а Пит и Сет, как ни крути, были прошлым, потому что были привязаны к этому городу.

Город этот она так и продолжала ненавидеть. Ничто ее здесь не радовало и все напоминало о безрадостном детстве. Пит и Сет были просто каким-то светлыми пятнами на фоне этого серого города. Они представлялись ей маячками на серых улицах. Фэй помнила места, где бывала с одним либо другим, помнила только их лица и свои ощущения с ними. Она и не хотела никуда ходить и проводить время с другими парнями, потому что никто не мог сравниться ни с Питом, ни с Сетом, ни по полноте ощущений, ни по восприятию мира, ни по тому, как они смотрели на нее. Огонь и нежность. Фэй понимала, что ей повезло. Она могла всю жизнь прожить и не почувствовать ни одного из этих ощущений, а тут у нее был просто шквал. Безрадостное детство научило ее понимать это, любить и ценить те прекрасные мгновения.

Хоть хотелось большего, хотелось признания людей, хотелось стать независимой, хотелось чего-то добиться. Она не хотела никого просить о помощи, мечтала всего добиться сама. Позже она поняла, что это было наивно, практически невозможно, но в юности все очень просто. Надо просто прийти и победить.

Лето выдалось просто великолепным. Свободная от учебы Фэй не получала стипендию, и ей приходилось подрабатывать. Ее взяли на неполный рабочий день в библиотеку, где она систематизировала книги, делала подшивку газет и журналов, советовала посетителям что почитать. Работа ей нравилась, она была простая, и в то же время Фэй могла в свободное время, в родной для себя обстановке, забравшись на подоконник почитать. А вечером она гуляла, танцевала и просто отдыхала дома. Выходила в свой садик и просто смотрела в небо, на птиц, на цветы, полной мерой ощущая умиротворение от того, что теперь отец не придет никогда. Однажды она поехала к его дому. Она сама не знала зачем, просто порыв. Фэй увидела дом, в котором он жил, его жену и ребенка. Они радостно бегали по лужайке, а потом она раскачивала мальчика на качелях, подвешенных на ветку большого дерева. Отца она не видела и уехала оттуда, так и не уяснив для себя, получила ли она то, что хотела.

Осенью на Фэй всегда нападала ностальгия, но в этом году все было по-другому. Девушка просто не успевала хандрить. Учеба ее захлестнула, а в остальное время Пит не давал скучать. Сет приходил реже, он сказал как-то, что теперь ему надо работать, и он часто уезжал из города. Большего она не знала.